Дубль. ЗЭ. Глава 45. Окраины Мории

[Gannel]

Ночь прошла спокойно, девушка, устроившись, наконец смогла уснуть. Правда, на этот раз спала она совсем мало – слишком много времени накануне ушло на то, чтобы найти это место, а затем уснуть. Как гномы определяли время (если они вообще определяли, а не просто считали, что раз устали, пора отдыхать), Аврора не знала, но по ее ощущениям было раннее утро, когда Торин поднял весь отряд. А может, ему кто-то из эльфов подсказал, что пора? Они могут чувствовать время внутри стен?

Хуже было то, что путница чувствовала себя по-прежнему разбитой, возможно, даже более измученной и разбитой, чем накануне. Она через силу запихнула в себя что-то из завтрака, не чувствуя вкуса и плохо помня, как вообще приводила себя в порядок. То есть, конечно, она помнила, как Дори указал ей место, за углом, где можно было сделать все и незаметно. Кстати, определенно гномы в прошлые века многое предусмотрели, фактически все, что могли, поскольку тут было относительно чисто – через небольшие каналы-ямы все отходы уносились сточной водой. Не исключено, что это им так повезло, поскольку они находились в тех коридорах, где не было гоблинов, те не успели все испортить. И все же Аврора предпочла поскорее забыть все это, чтобы не ужасаться тому, что она делает и в каких условиях. Как там ей сказал Дубощит в начале похода? Это естественно и необходимо, больше ничто не имеет значения.

Стало капельку лучше, голова уже не казалась тяжелой, мысли немного прояснились, она могла продолжать поход.

Правда, общее состояние не улучшилось, ноги были как ватные, дышалось тяжело, а в висках стучало. Девушка отправилась туда, куда пошли все, за все утро обменявшись только общими фразами со спутниками и даже ничего не сказав, когда речь зашла об исчезновении Бильбо. Пусть Бофур объясняет, у него наверняка выйдет лучше, со своим умением сглаживать углы он сможет все представить не так болезненно и для гномов, чтобы не посчитали это предательством, и для самого мистера Бэггинса, чтобы никто не подумал, что он уже покойник, раз ушел от бывалых воинов.

Последнее во многом беспокоило девушку, но она успокаивала себя теми доводами, что произнес сам полурослик. Помимо прочего, подумалось Авроре, у хоббита при себе меч, который светится, если рядом оказываются орки или гоблины, и он достаточно умен, чтобы это понимать, так что, хоть он это и не сказал сам, наверняка помнит, а потому знает, как ему избежать ненужных встреч. А потому волноваться за Бильбо не стоит, возможно, он и вправду в меньшей опасности, чем они.

Рассказывать о намерениях мистера Бэггинса лично ей точно не хотелось, Торин и так не лучшего мнения о хоббите, только накануне он набросился на Бильбо, унизив его, узнав, что тот сбежал, Дубощит и вовсе будет зол, Аврора не желала быть гонцом, что приносит дурные вести, так и весь отряд может возненавидеть полурослика – и пусть они даже больше не встретятся, ни к чему это, девушка симпатизировала Бильбо.

Бофур не успел ничего объяснить: непонятно почему, но после того, как кто-то в отряде спросил, куда делся мистер Бэггинс, Торин коротко рявкнул, что он не собирается разыскивать предателей. Неужели он слышал ночной разговор? Его не было рядом, в этом Аврора была уверена, но, правда, он мог видеть, что хоббит направился прочь – достаточно, чтобы сделать выводы о том, что случилось ночью? Или Бофур ему доложил обо всем потом, скажем, сдавая смену, поэтому Дубощит обо всем точно знал, это другим не было нужды что-то объяснять? Хотя почти наверняка после новости передадут наедине и шепотом.

Пока же настроение лидера поняли все, более никто не спрашивал о том, куда девался хоббит, просто отправились дальше – уже более свободно, не строем, однако предпочитая тишину, сохраняя внимание, кроме того, эльфы по-прежнему отправились вперед, проверяя коридоры.

- Тебе плохо? – окликнул ее Фили некоторое время спустя, когда они петляли по каким-то туннелям.

Ну вообще они постоянно петляли по каким-то коридорам, отслеживать их было сложно, даже если задаться этой целью, девушка вовсе предпочитала отдать эту обязанность гномам, сама она не смогла бы отсюда выбраться уже после четверти часа с момента, как они выступили в поход. А в плохом самочувствии так тем более невозможно ориентироваться, разве что себе стрелочки рисовать на стенах.

- Я… нет, просто… устала, - упрямо предпочла отрицать очевидное Аврора, а чтобы не углубляться в эту тему, предпочла заговорить о другом: - А где мы находимся? Эти проходы строили гномы?

- Да, это дальние окраины Кхазад-Дума, - кивнул Фили. – Почти нежилые, судя по всему, их использовали под склады и просто пути, чтобы не ходить по земле, наш народ предпочитает подземные дороги, они нам привычнее, тем более, так бывает даже быстрее: наверху надо то подниматься, то спускаться, перевалы петляют, погода меняется, а здесь можно прокладывать почти прямые туннели – это и для торговли очень удобно. Ну… было удобно, когда-то здесь было самое великое из наших королевств!

- Тут совсем уныло, наверняка, по твоему мнению, - вступил в разговор его брат, помогая отогнать неприятные мысли. – Но это только потому, что это далеко от центра и давно заброшено. Таким коридорам мы не уделяем много внимания, заботимся, чтобы камень был укреплен и не сыпался. А вот те, что ведут к главным залам, всегда отшлифованы, облицованы лучшим камнем… Тебе непременно надо на них взглянуть!

Девушка невольно ощутила себя Леголасом, которому Гимли расписывает красоты палат своих предков. Что ж, в любом случае, в саму Морию они сейчас не отправятся. Да и до Эребора отсюда слишком далеко, чтобы менять планы, так что она может воображать все эти залы, но не увидит их лично.

- А эти знаки, которые вы высматриваете? – изменила тему путница, надеясь, что так парни не будут грустить о прошлом.

- О, это просто, - радостно отозвался Кили, несколько этим удивив – Аврора допускала, что это может быть тайной от других народов. – Мы ставим самые главные знаки, чтобы знать, куда ведет коридор: вверх или вниз, наружу или вглубь скалы, делаем пометки, если у него особая цель, например, если там хранится оружие.

Они как раз проходили одно такое ответвление, потому гном показал значки, пояснив, что каждый из них означает, а еще некоторое время спустя, на новом коридоре, пояснил те, которых не было раньше.

«Провидица» их не запоминала, может быть, что-то и отложилось в памяти, но путница не была уверена, что это ей нужно, поэтому и не старалась удерживать внимание на том, что ей говорят. Одновременно за подобными разговорами Аврора отвлекалась и чувствовала себя несколько лучше, но первый же привал – самый короткий, отряд воспользовался тем, что проходил небольшой источник с водой, и решили остановиться, чтобы напиться и освежиться – показал, что самочувствие девушки ухудшается. Путница не желала это принимать, снова списывала все на усталость и почти бессонную ночь, не в силах объективно оценить свое состояние, стараясь не замечать того, что у нее все сильнее стучит в висках, все тяжелее дышать...

Однако вторая остановка, на обед, уже не оставляла сомнений в том, что происходит, все симптомы разом дали о себе знать.

Comments

[Gannel]

***

Девушку знобило. Прогулки под проливным дождем и холодным ветром все же дали о себе знать. Как и собственная глупость – она не поменяла накануне одежду, так и оставила сохнуть на теле! Тогда она слишком устала да и место казалось неподходящим для этого, вот и расплачивается…

Дышать было тяжело, горло першило, веки стали тяжелыми, щеки горели болезненным румянцем, а тело бросало то в жар, то в холод – по отдельности это получалось не замечать, но не все вместе.

Простуда, теперь сомнений не было.

К сожалению, ее состояние было заметно не только ей, но и гномам в отряде, а может, и эльфам тоже.

Или скорее к счастью? Авроре не хотелось доставлять неудобства другим, но когда кто-то тебе протягивает горячий чай, чтобы согреться – разве это не бесценно? Да, в первую очередь ради нее Торин позволил развести небольшой костер (правда, после того как близнецы уверили, что врагов поблизости нет и пламя не привлечет ничьего внимания), ради нее путники задержались подольше.

Так или иначе, но ее не спрашивали, а у девушки поначалу просто не было сил на то, чтобы подниматься и отправляться дальше, она молча позволила себе эту роскошь: и отдых, и горячий чай.

Правда, злоупотреблять этим и расслабляться Аврора не собиралась, ей было неуютно от мысли, что она кого-то задерживает, поэтому, когда после небольшого отдыха и тепла внутри в голове немного прояснилось, «провидица» припомнила, что ее аптечка не так и плоха, и спешно выпила противопростудное. Жар послушно упал четверть часа спустя, конечно, лучше было бы отлежаться, но «прорицательница» по-прежнему не желала быть обузой и настояла, чтобы им отправиться дальше.

- Ты уверена? – нахмурился Дубощит. – Я плохо знаю о ваших болезнях, но… Люди не выздоравливают так скоро, вероятно, нам стоит задержаться на день или даже несколько, тебе надо лежать и много пить…

- Нет, - затрясла головой девушка. – Я выпила… то, что лечит, это быстро происходит, я уверена, идем!

Да что она, не ходила на работу с простудой?! Таблетки с собой есть, на ночь выпьет еще жаропонижающее, по пути можно что-то выпить и от боли в горле, платков и тряпок тоже хватает, насморк неприятен, но не смертелен.

Торин помедлил, но принял ее объяснение, так что отряд выступил дальше.

Идти и идти, однако, было не то же, что сидеть и сидеть с текстами. Ее рюкзак снова перекочевал к кому-то из гномов, потому Авроре оставалось только следить за тем, чтобы не упасть – и это только звучало легко, а на деле было совсем непросто, поскольку все прочие «радости» простуды дали о себе знать: в горле по-прежнему першило, пока таблетки не спасали, глаза начинали слезиться, голова была тяжелой и кружилась, к ногам будто гири прицепили, каждый шаг давался через силу.

Кажется, за ее состоянием следили внимательно, локоть, чтобы ее поддержать, находился в любой момент, Аврора часто даже не осознавала, кто именно ей помогал – но лишь благодаря этому она смогла продержаться до вечера. Ну если это был вечер… Но вроде бы они разложили ужин, так что, пожалуй, все-таки вечер.

Определять время тут было невозможно, не для девушки, она не могла сказать даже, сколько времени прошло с того момента, как они пообедали и отправились в путь, поэтому она просто доверяла спутникам.

Пожалел ли ее Торин и скомандовал привал раньше? Может быть, Аврора об этом не задумывалась, она просто была рада возможности наконец сесть.

В лагере снова был разложен костер, братья-гномы оборудовали ей ложе, угадав, что у нее не хватит самой на это сил, Бомбур готовил горячую кашу, Бофур что-то наигрывал на флейте – будто бы они не находились где-то в коридорах гоблинского города, а по-прежнему путешествовали по гостеприимному Ширу… Ну, если только у нее не звенело в ушах, но вроде бы галлюцинаций не было.

Аврора заставила себя съесть порцию каши и снова выпила таблетку. После этого ей в руки сунули кружку с чаем – на этот раз его делали эльфы, но девушка выпила бы сейчас что угодно горячее, она не в силах была определить вкус напитка и понять, лечебный он или просто вкусный и травяной.

Постепенно стало тепло – именно тепло, а не жарко, она просто согревалась, озноб прошел. И еще она засыпала, забывая обо всем. Все завтра, говорила себе путница: завтра она приведет себя в порядок, когда будут силы, завтра она продолжит идти сама, без чужой помощи, и сможет помогать Бомбуру, обсудит с близнецами, что они положили в чай, и внимательнее изучит те знаки, которые ей показывают Фили и Кили…

Завтра…

[Gannel]

***

Среди ночи температура вновь поднялась, Аврора чувствовала себя разваливающейся на кусочки, когда кто-то из эльфов, отметив ее состояние, дал еще чай – остывший к этому времени, но, видимо, не потерявший своих свойств, потому что некоторое время спустя стало немного легче. Решив, что лучше перебдеть (тем более, что никакие травы не смогут сделать того, на что способны лекарства), «провидица» смогла дотянуться до своей аптечки, отыскала таблетку противопростудного.

А после этого обратила внимание на то, что ей служило одеялом – помимо собственного плаща на ней был теплый, обитый мехом плащ Торина. Видимо, из-за озноба ее укрыли всем, что могло согреть.

- Как ты? – тихо спросил хозяин плаща, присаживаясь рядом. – Твоя болезнь не может пройти так быстро…

- Я смогу завтра идти, - решила объявить главное Аврора.

- Я спрашивал не об этом, - покачал головой Дубощит, а заодно отверг попытку девушки вернуть его вещь. – Оставь, здесь холодно, тебе нужнее. Как ты себя чувствуешь? Тебе что-нибудь нужно?

- Температура скоро упадет, - перешла к отчету путница, сообразив, что так скорее успокоит лидера отряда. – Горло немного…

- Царапает, - подсказал слово Торин.

- Да. Но у меня есть лекарство, это постепенно пройдет, - слабо улыбнулась Аврора. – Слабость тоже, я смогу идти.

- Ты зря беспокоишься. В худшем случае ты съешь все наши припасы, - улыбнулся ей в ответ гном. – Ложись, тебе нужен отдых, завтра выступим попозже… или послезавтра, когда ты достаточно окрепнешь. Не торопись – пока мы можем себе позволить небольшую задержку, у нас довольно времени до дня Дурина.

- Ладно, я отдохну, - тоном капризного ребенка отозвалась девушка, устраиваясь на своем ложе. – Но только если ты расскажешь мне о Кхазад-Думе.

- Что тебе рассказать? – удивился Торин.

- Не знаю, ты же рассказывал племянникам сказки об этом месте? О Дурине? Считай, что я тоже хочу сказку на ночь!

- Сказки Дис рассказывала, я ни одной не знаю, - хмыкнул Дубощит. – Да и ты уже не ребенок. Ну… о Кхазад-Думе могу, о нем знает каждый гном, тем более знаю я, я из той ветви, кто пришел первым сюда. А разве тебе ничего не известно об этом месте? Истории о нем не сохранились в твоей книге?

- Сохранились, - кивнула Аврора. – Но ты же знаешь, что в тех историях много отличий, поэтому мне интересно, что рассказывают об этом у вас. И еще интересно, что это за места, где мы идем…

- Очень дальние коридоры Мглистых гор, когда-то они служили для удобства доставки и перемещения моему народу, кто жил в Кхазад-Думе. Здесь никто не жил, если тебе интересно, но могли останавливаться на несколько дней для работ, поэтому тут многое предусмотрено. Думаю, где-то могут быть и световые окна, просто они со временем загрязнились и забиты, поэтому постоянно темно.

- Здесь были световые окна?

- Почти везде в горах есть, это люди придумали, что у нас всегда темно, на самом деле мы делаем особым образом дыры, можно осветить даже самые глубокие помещения. Мы не делаем их только в подземных шахтах, и тех коридорах, которые почти не используем – там проще взять факел, не для всех спален проводим, чтобы не мешало…

- И как вы это делаете? – сонно поинтересовалась Аврора, припоминая что-то из физики. – Угол падения равен углу отражения, да?

- Не знаю, о чем ты говоришь, - предсказуемо ответил Торин, который наверняка лучше знал практику, а не теорию. – Мы пробиваем небольшие световые дыры так, чтобы в них падал свет солнца или луны, после чего устанавливаем зеркала так, чтобы они умножали эти лучи и уводили их в глубь помещений. Так можно делать много раз. Это красиво, тебе бы понравилось – наши залы всегда наполнены и яркими теплыми лучами, и холодными белыми. Фигуры наших королей и героев, высеченные из камня и отлитые из металла, отражают этот свет и становятся будто бы живыми, они могут хмуриться и улыбаться, они могут вести за собой. Мы высекаем барельефы, которые под этим светом оживают*…

Девушка уже плохо понимала, где реальность, где сон. Она шла, а точнее как-то невесомо перемещалась, словно бы летела, парила по этим темным коридорам, где они петляли сегодня, но в них становилось все ярче, она все лучше различала виды перед собой, она различала длинные залы с высокими потолками, свет луны проникал в них, отражался от малахита и гранита стен, разливался разными цветами по колоннам и статуям древних гномьих королей, блестел и переливался...

Кто сказал, что пещеры гномов темны и скучны?! Здесь было невероятно красиво, можно часами любоваться этими фигурами, этим светом! Статуи и вправду оживали: вот тот гном с секирой хмурился, а напротив него стоял усталый старец, но его сосед, с двумя топорами, усмехался в усы, наверняка он балагур и любит подшутить над другими, будь он хоть трижды герой или король!

А вот и барельеф. Какая-то битва, вроде бы с орками. Аврора была уверена, что видит, как какой-то воин, добив врага, устало облокотился на свой топор. Неподалеку от него другой гном командовал, веля идти за собой, и брал в руки меч, очень тяжелый для его руки, наверное, отцовский…

Угадывать сюжеты было невозможно, да девушка и не пыталась, тем более что очень многое из истории подгорного народа ей не было известно, оно не рассказано в книгах, оно осталось где-то за страницами, она об этом не читала, за время путешествия, возможно, из-за плохого знания языка, ей почти ничего не рассказывали – но перешло сюда, ожило в этих барельефах и фигурах.

Гномы были бородаты и тяжелы, широкоплечи и толсты… Но привлекательны, их хотелось разглядывать.

Это была не изящная красота, подгорный народ не стремился стать легче, не пытался приукрасить своих королей и героев, они не прятали шрамы воинов, не стремились к совершенству фигур. Как не стремились гномы слиться с природой вокруг них: если эльфы Ривенделла строили дома так, словно бы те были частью гор, лесов и водопадов вокруг, то гномы подчеркивали свое главенство над природой, показывали, насколько они искусные мастера, что они могут сотворить из камня, металла и всего, что их окружает. Они выбивали свои залы и палаты, меняя целые горы под свое желание, и то же делали в искусстве, в оружии, в свете, заставляя его служить их цели.

И это тоже было по-своему очень красиво, это немного напоминало храмы древности, когда человек становился главой над природой, перекликалось с классицизмом, когда люди меняли под себя парки и возводили дворцы, чтобы те составляли ансамбли – все это было рукотворным, а не созданным природой случайно. И не напоминало, конечно. У подгорного народа все было монументальнее, тяжелее, оно даже словно бы кричало о том, насколько в нем много дорогих материалов, сколь много работы в это вложено. Это было, наверное, хвастовство и гордость за свою расу.

А может, просто Аврора воображала то, что когда-то видела сама, а не что ей описывал Торин? Скажем, в виде иллюстраций в какой-то книге, просто после она позабыла об этом. Ведь тут, где она спала (она же спала? Или в самом деле провидела?), не могло быть всех этих залов, колонн, барельефов и статуй! Она сама их придумала, что-то где-то увидав, если не картинку, то, может быть, грот…

Да и сам Дубощит не видел Кхазад-Дум, даже его дед не мог знать, слишком много эпох минуло с момента, когда гномы потеряли это королевство, они могли что-то сохранить в историях, но всякое меняется при пересказе. А значит, если он и рассказывал ей об этом месте, он мог описывать его только примерно, зная, как выглядит Эребор и иные их палаты – все прочее делало воображение девушки, дорисовывая все, опять же, по аналогии с тем, что когда-то, должно быть, она видела лично.

- Луна была еще без пятен,

Был молод мир зеленых скал.

И не было простых понятий,

Таких как камень и металл.

Когда в преддавнем юном мире

Гном Дурин встал и шел один,

И с каждым шагом мир все шире

Приоткрывался перед ним.

Он называл пещеры, камни,

Пил из неназванных ручьев

И видел в озере зеркальном

Отображение свое...**

[Gannel]

Аврора не могла понять, слышит ли в самом деле эту песню? И кто ее поет? Гимли? Или Торин, в продолжение своего рассказа? А если поет, то на всеобщем ли? Или на кхуздуле, а она вообще не слышит слов, даже на вестроне, в реальности она слышит знакомый ей перевод на русском?

Почему именно этот мотив? Девушка была знакома с парой разных переводов и, само собой, с оригиналом. Она просто вспомнила один из них? Мы ведь не знаем точно, что у нас остается где-то глубоко в памяти, а после само собой возникает, как ассоциация. Или у выбора есть основание? Может быть, она вспомнила то, что казалось ей похожим по ритму? Только она не знала, на текст Толкина или следуя тому, что напевал Дубощит…

Наверное, гном должен петь о своем прародителе на кхуздуле. Хотя Гимли же пел на вестроне. Но по книге подгорный народ старается скрыть свой язык, здесь они не очень стремятся им поделиться, но и не прячут ото всех.

Она слышит песнь и видит ее? На всеобщем языке или на гномьем? Или она просто вдруг вспомнила эту песнь в этом переводе? И просто придумывает какие-то картинки, может быть, ничуть не соответствующие ни описаниям, ни реальности? У нее мог вообще подняться жар, он и подкидывает какие-то неясные истории…

Девушка не пыталась ответить ни на какие вопросы, просто наслаждалась этим полетом по неизведанным ей залам, любовалась видами, что ей открывались, настоящими или вымышленными, неважно.

Придумала ли она все это, смешав услышанное и когда-то где-то увиденное? Была ли она сейчас рядом с Дурином, что шел по этим да и другим горам, которые он делал своими? Видела ли она тот мир, что открылся первому из гномов? Или она шагала рядом с кем-то еще, например, его потомком, Торином Дубощитом, когда он, юным принцем, спускался в какие-то залы и пещеры Эребора?

Или это ее будущее, она сможет однажды это увидеть лично?

* Ни капли выдумки и ничего фэнтезийного. Рисунки в первобытных пещерах рассказывают целые истории и, это доказано уже исследователями, при разном освещении они представляли собой целые «фильмы», создавая впечатление, будто картинки движутся. Так что уверена: цивилизация гномов вполне могла придумать подобное же со скульптурами и барельефами.
** Использую перевод В. Маторина, но «Дарина» вернула к «Дурину», потому что цель этой замены мне кажется излишней («Дурин» посчитали неблагозвучным для нашего читателя, а после фильмов всем вроде привычен уже оригинал)