Джонсон от души ржал над тем «хламом», который его друг без разбора тащил к себе в квартиру, а уж когда увидел омелу, вовсе предложил ее перевесить в шкаф: если уж намерения серьезные, заявил киви, то доберетесь и туда.
- Ну вот зачем это все? – наконец серьезно спросил Эндерс. – Ты же теперь знаешь, что вся власть наверху совсем не у того парня!
- Знаю, но…
Митчелл ненадолго задумался, как объяснить. Дело ведь не только в тех традициях, за свою сотню лет устаешь отмечать наступление нового года, а Рождество и вовсе было слишком религиозным, многие знаки в это время отгоняли вампира.
- После того, как я заполучил это проклятие, - наконец попробовал сформулировать ирландец, - я жил в аду…
Эндерс кивнул, он, конечно, не первый раз это слышал, особенно после своей помощи, за которую Джон не уставал благодарить, но новозеландец понимал, что это просто вступление, потому показывал, что готов выслушать.
- Исключение составили два адвента, - продолжил Митч после короткой паузы. – Первый был, когда мы встречались с Джози. Сначала у нас были потрясающие «каникулы» в Бристоле, затем мы перебрались опять в Лондон, чтобы не пересечься с Херриком. И уже там мы окунулись в рождественские распродажи, Джози с таким восторгом покупала всякие фигурки и колокольчики, а еще смеялась, что непременно повесит омелу над входом в свою квартиру, на что я отвечал, что это отличная идея…
- Поцеловались? – почувствовал интерес к истории Джонсон.
- Нет, поэтому не знаю, работает эта примета или нет, - усмехнулся ирландец. – Но весь тот адвент я навсегда сохранил в памяти. Кстати, в те новогодние праздники я встретил Карла, его буквально трясло от жажды крови, он «отпраздновал» Рождество, поэтому ненавидел сам себя и пытался сдерживаться. В общем, я его так понимал, что несколько дней разрывался между жизнью с Джози и помощью Карлу, пока сначала он не исчез… думаю, что сорвался и уехал, после что-то подобное случилось со мной*.
- А второй раз? – напомнил Эндерс, заметив, что друг замолчал.
- Второй раз было фактически наоборот, - встряхнулся Митчелл. – Я, правда, тогда сбежал от Херрика, но только потому, что он желал сделать из меня чудовище, которое не просто убивает, но наслаждается мучениями. Удерживаться от крови было непросто, поэтому я часто позволял себе то, что хотел, стараясь сделать максимально безболезненно для жертвы, ну и выбирая тех, о ком никто не будет жалеть.
- Миленько, - оценил киви.
- Вот в этом виде меня и обнаружил Карл, - скривился Джон. – Я тогда был в Вене, где он поселился. Дальше я упоминал, вроде, он чуть ли не силой утащил к себе, предложил помощь – конечно, я не стал отказываться, хотя когда Карл меня привязал к стулу, лишив возможности на кого-то напасть, притом в новогоднюю ночь миллениума, я был очень против, орал гадости и оскорблял всех… Но сработало, по крайней мере на несколько лет. Потому те рождественские и новогодние дни я тоже запомнил.
- И только? – уточнил новозеландец. – Ты же понимаешь, что у тебя впереди теперь тьма свободных от крови дней?
- Да, но те дни… они были как знак освобождения. Это было как возвращение к моей старой жизни, сто лет назад, кусочек детства и свободы, не запачканные всем этим ужасом. Конечно, у тебя было не так…
- Да хрен знает, как у меня было, - вдруг выпалил Эндерс.
- В каком смысле? – не понял Митчелл.
- Ну у нас это никогда не отмечали, - пояснил тот, - но при этом никто не объяснял, почему. Со временем, разумеется, мы поняли, почему так, однако вот тогда это было сплошное дерьмо! Представь: у всех твоих друзей в школе и даже колледже все эти украшения, подарки, вкусности, а у тебя – максимум веночек на двери, чтобы соседи не приставали с лишними вопросами.
- И никаких подарков? – сочувственно уточнил вампир.
- Никаких, - подтвердил Эндерс. – Сначала я думал, что дело в отце, ну, ты знаешь, он нас всех буквально ненавидел и изводил. Но он свалил, а в нашей жизни ничего не изменилось, мать вроде бы заботилась о нас, но вот с этими праздниками все было также. Хотя вот один раз мы устроили себе торжество.
- Вы? Это в смысле ты, Тай?
- Да, и Майк, подростком он был не такой занозой в заднице, - посмеялся Джонсон. – Эксл был слишком маленьким, чтобы участвовать в этом, но мы трое вот воспользовались тем, что нас оставили на Олафа. Дед, как обычно, пил, потому его присмотр нам не мешал. Мы повесили свои носки у окна…
- У окна?
- Ну нахрена в Новой Зеландии камин? – объяснил решение Эндерс. – А если этот дед будет лезть, то удобнее в окно – и вот сюрприз: ему и не надо далеко идти!
- Логично, - одобрил Митчелл.
- Потому мы подготовили все для подарков, еще нарезали ангелочков и другие фигурки из старых тетрадей, украсили ими все комнаты и даже немного во дворе…
- И что? – поторопил рассказ ирландец.
- А ничего, - пожал плечами Джонсон. – По утру Олаф с похмелья натянул двое из наших носков, а в третий запихнул пустую бутылку из-под пива. Когда же все это обнаружила мама, то долго ругалась, что ей приходится выметать мусор в виде фигурок**.
- О… мне жаль, - пробормотал Митч.
- Знаешь, что более жалко? – буквально перекосило Эндерса. – Майк тогда потратил свои карманные, чтобы купить нам всем по шоколадке, якобы угощение от Санты. А мать их отдала Олафу, чтобы съел и не дышал на нее пьяными парами.
- Я начинаю понимать твои чувства к этому празднику.
- Да и хрен с ним, - отмахнулся киви. – Когда я стал сам зарабатывать, то начал устраивать себе лучшие праздники: алкоголь и девочки всю ночь!
- Как насчет отметить по-моему?
- Без алкоголя и баб? – скептически скривился бог. – Тогда что ты собрался делать под омелой?
- С алкоголем, - принял поправку Джон. – Но без девочек.
- Тогда убери чертову омелу!
- Боишься признаться мне в любви? – от души расхохотался Митчелл.
- Боюсь тупых подколов, которые будут потом сопровождать меня половину жизни, - фыркнул Эндерс.
***
Друзья праздновали вдвоем, это начинало напоминать их новую традицию, когда они пили, говоря по душам, делясь всем тем, что их беспокоило. И киви было без разницы, как украшена квартира, пусть это будет так, как нравится вампиру, хотя один смешной гном со светлой бородой странно напоминал Браги.
Носки повесили под окном.
Утром в носке Митчелла был свернутый в трубочку портрет ирландца – нарисованный лично Джонсоном, у которого, как теперь узнал вампир, был и такой талант. Бесценный для того, кто сто лет не видел своего отражения.
В носке Эндерса была пустая бутылка из-под пива.
Выругавшись и послав друга куда подальше, Джонсон отправился к себе… и обнаружил за ночь украшенную по-новогоднему квартиру, стоящую на кухонной стойке фигурку гнома-Браги рядом с коробкой шоколада, а также небольшой сверток в рождественской упаковке, который Эндерс даже не мог заставить себя открыть, чтобы не разрушить магию того праздника, который вдруг пришел в его жизнь.
Жизнь, что бывает неплохой, когда у тебя есть друг, который может быть лучше, чем любой брат.
* История встречи полностью выдумана, в каноне неясно, как они познакомились.
** Разумеется, тоже чистой воды фанон.